Рассмешить богов - Страница 44

Великолепный образец этой части человечества восседал в настоящий момент на кухне у Дэна, неприязненным взором исподлобья изучая только что вошедшего регионального координатора.

Если верно утверждение, что на детях великих людей природа отдыхает, то на Викторе Кангреме, единственном чаде знаменитого барда, она не просто отдохнула, а выспалась на три поколения вперед. И не дала бедняге ни таланта, ни везения, ни легкого характера, помогающего первые два несчастья презреть и радоваться тому, что есть. А сказать, что обленившаяся природа не дала Витьке совсем ничего, было бы несправедливо, ибо ни здоровьем, ни умом он обделен не был.

Хотя на первый взгляд старинный друг Дэна производил впечатление мордастой и мускулистой гориллы, был он очень даже не дурак, и из академии его выгоняли четыре раза отнюдь не за плохие оценки. Прославленный скандалист и забияка, он все же никогда не отличался черствостью и жестокостью. Напротив, каждый раз очень тяжело переживал очередную несчастную любовь, что иногда выливалось в недопустимые крайности. Например, на втором курсе он чуть не наложил на себя руки именно по этой причине. А вот десять лет спустя отчаянный Витька после развода сел на полтора года в тюрьму за нанесение побоев адвокату бывшей жены, ее новому избраннику и заодно собственному адвокату. А чего он, в самом деле, – сначала дело просрал, а потом под руку подвернулся не в тот момент…

В работе Витьке везло еще меньше, чем в личной жизни. Начав свой трудовой путь с грандиозной авиакатастрофы, за что его тут же выгнали с лишением лицензии, младший Кангрем сменил множество профессий и занятий, начиная с боев без правил, стоивших ему зубов и селезенки, и заканчивая фантастической прозой, над которой до сих пор потешались все знакомые.

Годам к сорока он остепенился и прибился к агентству «Каппа», где и трудился по сей день. То ли понравилось, то ли махнул рукой на свою непутевую жизнь и решил, что ничего лучшего все равно не светит. Но даже там ему постоянно попадало от начальства за перерасход казенных средств. Прикрытием агента Кангрема служила убогая лавочка, торговавшая чем попало – от сигарет до боеприпасов, и лавочка эта постоянно пребывала на грани разорения, так умело Витька вел свой нехитрый бизнес. Пожалуй, если бы на должность полевого агента «Каппы» было хоть одним претендентом больше, незадачливого лавочника уволили бы и отсюда.

– Вот ты просил, – кратко сообщил Дэн, кивая на это угрюмое создание. – Витька Кангрем. А это Макс, мой двоюродный брат. Вы наверное, знакомы, только не очень друг друга помните.

Тяжелая, квадратная челюсть Витьки несколько раз шевельнулась, – видимо, так у него протекал мыслительный процесс.

– Не, – произнес наконец он. – Не помню. У тебя этих двоюродных огромная орава, и я в них путаюсь. Макс – это который актер?

– Актер – это его отец, а Макс – твой коллега из агентства «Дельта».

– А-а! – возрадовался «коллега», достигнув наконец согласия со своей памятью. – Дошло! Ты чем-то похож на своего предка в старых фильмах, вот я и спутал. Ты тот Макс, у которого Ресс вечно права одалживает? Ну здорово.

Рукопожатие Витьки полностью подтверждало первое впечатление. А первой мыслью Макса при виде Дэнова дружка было: «Если б этого Витьку да лет двадцать назад в нашу службу, мы б его пропихнули в корпус паладинов…» К сожалению, когда они виделись в последний раз, Витьке было лет восемнадцать и задатков будущего паладина в нем тогда не было заметно. Сейчас же перед региональным координатором сидел массивный дядька полутяжелого веса, вполне способный управиться как с полным комплектом боевых доспехов, так и с подобающим жеребцом.

– Ты, я вижу, даже не потрудился переодеться, – заметил Дэн, демонстративно поддев пальцем прореху на Витькиной вытертой кожанке. Из-под куртки выглядывала замусоленная трикотажная майка, криво зашитая в нескольких местах неумелой мужской рукой. – Вить, а ваше начальство не перегибает палку, заставляя вас выглядеть не богаче коренного населения? По-моему, даже коренное население свои тряпки стирает и штопает.

– Иди на фиг! – огрызнулся Витька. – Много б ты понимал в обычаях коренного населения! Толком выстиранная и заштопанная одежда означает наличие в доме женщины, а если мою гипотетическую женщину никто не видит, значит, я ее прячу. А если прячу, то она либо мутантка третьей степени или выше, либо, наоборот, полностью здорова и подлежит сдаче в городской генофонд… Там знаешь какой дурдом, на этой гребаной Каппе… Мне только конфедератов с обыском не хватало! Чтоб приперлись искать спрятанную женщину и нашли контрабандное бухло да прикрыли к чертям мою лавочку.

– Это что, серьезно насчет городского генофонда? – подивился Макс, присаживаясь. – А если она будет против?

– А кто ее спрашивать будет? Единственный выбор, который есть у здоровых, – это выбор партнера из предложенных таких же здоровых. Круто, конечно, но конфедератов тоже можно понять – человечество вымирает как вид, и надо хоть как-то с этим бороться.

– А ты тоже… – хихикнул Дэн, – пополняешь генофонд?

– Щас, разбежался.

– А вас там что, не проверяют? Ты же здоровый как бульдозер. Пара анализов – и да здравствует Витек, лучший производитель Пятого Оазиса!

– А вот! – Грубиян Витька торжествующе продемонстрировал отсутствующему здесь городскому генофонду крупную и увесистую фигу. – Я официально признанный мутант. С меня даже взяли подписку о неразмножении.

– И сколько тебе это стоило? – вежливо поинтересовался Макс, ожидая, когда же ему дадут завести разговор о том, ради чего он и попросил Дэна свести его с Витькой.